Медведева Наталия - Остия Лидо
Наталья Медведева
ОСТИЯ ЛИДО
- Не пизди ты, блядь! Откуда у тебя, на xyй мандавошки?! - Он сильно
пихнул ее в грудь, и сиденье само подалось назад, со скрипом и рывками. - Были
бы мы в Киеве, я б тебя по печени треснул, все дела...
Это был нормальный его стиль. Привычный. Правильно он сказал - так в Киеве
он с бабами всегда и разбирался. А тут - какой-то Рим, на хуй, эмиграция...
Машину он остановил на обочине узкой дороги. На ответвлении от основной,
ведущей из Остии в Рим. По ней как раз можно было доехать до места, где месяц
назад убили Пазолини. Там еще не устроили мусорную свалку, так что невозможно
будет памятника различить - неизвестного автора памятника, сливающегося с
решеткой заброшенного футбольного поля, да и изображающего непонятно что:
птицу взлетающую? - но уже место было довольно гаденьким. Вся Остия была
мерзкой, потому что в Остию надо было ехать, чтобы идти на Почтовую площадь и
искать квартиру. Комнату в квартире. Спрашивать - есть ли комната? Общаться.
Что поперек горла стояло - общаться с теми, с кем не хотелось: несчастными и
бедными, беспомощными и потерянными. Эмигрантами из СССР.
Этот тип киевский ей как раз и нашел комнату. Ничего такая комната, в
небольшой квартире. Там жили всего две тетки, так что коллектив для общения
получился небольшим. Этот киевский - его называли маклером - никаких денег с
нее не взял. Видимо, предполагая расплату натурой. Ну вот он и хотел ее
трахнуть в машине, по дороге в Рим, куда она попросила подвезти, когда он
пришел через день после ее переезда, "проведать", как он сказал, заглянув в
ванную, где она красила ресницы. А про мандавошки она не соврала, чтобы
отвязаться. Действительно, эти животные бегали где-то у нее по телу. Между
ног, видимо. Она их так никогда и не увидела. Ей об этом сообщил тип, с
которым она прожила неделю. Кто кого заразил, они так и не выяснили. Тот тип
тоже с кем-то спал, помимо нее, как и она. Они все с кем-то спали, трахались,
будто наверстывая упущенное. Делать в Риме без денег было нечего. Ходить без
конца по античным развалинам было тошно, и все шли на "Последнее танго в
Париже", на дешевую порнуху и искали партнеров. Некоторые не искали, а брали:
по старой советской привычке фарцы.
Вообще их оказалось довольно много в эмиграции - этих клевых мальчиков,
чуваков в прикидах, болтавшихся по Невскому или улице Горького, стоявших у
Думы или у Долгорукова, у "Арагви". Она не то что бы их действительно
узнавала, но точно знала, что они оттуда. Из центра. По их жаргону - батник,
шузня, шопать; по прическам, сохранившимся еще со стрижечек, сделанных
Женечкой Орловым в "Чародейке"... Эти типы в прикидах, отличавшиеся на Родине
прикидом, были, наверное, самыми несчастными в эмиграции. Здесь любой фима мог
приобрести прикид за копейки на барахолке. Какой угодно, на выбор. Не как на
Родине, когда звонили и предлагали шузню с разговорами за два кола и фини. А
если долго думал, то шузня уезжала - так и говорили: "Шузы уехали, чувак, ты
долго медитировал". Поставь этого фиму в барахольном прикиде на Невский - и
любая лялька была бы его. Для фарцы, правда, ляльки на Родине служили
приманкой для фирмы. Лялек сажали за столы "AСТОрии" и "Европейской", ими
украшали бары в "Советской" и "Ленинграде". Поддатые итальяхи, бундеса,
штатники или на худой случай финны клевали на лялек, клевых мочалок. Лялькам
утром, может быть, покупали колготки или тени для глаз. В "Березке". Фарца
покупала у фирмы валюту... В неудачные вечера, ко
