Медведев Григорий - Ядерный Загар
ГРИГОРИЙ МЕДВЕДЕВ
ЯДЕРНЫЙ ЗАГАР
1
Воздух помещений и боксов атомной электростанции, недавно еще горячий и
густо насыщенный тошноватой вонью, теперь остыл и неприятно саднил дыхание
еле ощутимой горечью.
Обычно редко посещаемые персоналом, длинные, пустынные коридоры грязной
зоны электростанции казались теперь и вовсе покинутыми.
Атомный блок стоял, пораженный тяжелым недугом.
Неделю назад, в ночную вахту, случилась ядерная авария. Из-за ошибок
операторов в управлении процессом произошло разрушение части топливных
урановых кассет активной зоны атомного реактора. А попросту говоря -
эксплуатационники "заварили козла".
Это означало, что тепловыделяющие элементы кассет разуплотнились и
долгоживущие радиоактивные осколки и частицы разрушенной двуокиси урана
разнесло из реактора с теплоносителем-водой и паром по трубопроводам, в
тысячи раз повысив их радиоактивность.
На блоке стояла напряженная и гнетущая тишина, от которой с непривычки
звенело в ушах.
Но звон был кажущимся. Это память то и дело как бы невзначай
подсовывала в уши людям здоровый шум работающей электростанции, словно бы
напоминая необычно притихшим эксплуатационникам, что пора бы и начинать...
Что ж. Пора и начинать...
Сами "заварили козла", самим и выдирать.
Люди всех служб атомного энергоблока ходили какие-то удрученные. Иные
остро ощущали вину. Однако предстоящее тесное общение с радиоактивной
заразой никого особенно не прельщало.
В такие вот черные дни и недели темноватые слухи расползались по
отметкам (этажам) и помещениям атомной электростанции - всюду, где только
были люди в белых лавсановых костюмах и чепцах. Слухи, что вот-де, мол, чуть
ли не закроют блок, и мало того - не только закроют, но и обвалуют землей,
и вместо АЭС один только курган и останется...
"И поделом! - в сердцах говорили некоторые. - Меньше грязи будет..."
- "Да-а... Держи карман шире... Закроют тебе... Столько денег угрохали - и
закроют... Не-ет..." - говорили другие.
И чем выше по этажным отметкам и ближе к блочному щиту управления АЭС,
тем острее и язвительней были толки, отдающие порой откровенной досадой.
"И впрямь ведь, - говорили эти третьи, - весь трескучий бум в печати,
по радио и телевидению об укрощении могучего атома в конце концов
оборачивается суровой необходимостью прямого контакта с радиоактивными
осколками деления, а ведь именно тут и начиналось то самое что ни на есть
геройство, ибо налицо опасность, ее надо преодолеть... И при этом страдает
не кто-нибудь, а живые люди. Но вот об этом пресса помалкивает... Да-а..."
Глаза у людей были то печальные, то колючие, то откровенно злые...
...Начальник цеха централизованного ремонта Иван Фомич Пробкин, человек
кряжистый, небольшого роста, с головой, вросшей в плечи и слегка откинутой
назад, соображал вслух, таким образом естественно и будто нехотя подсовывая
информацию для размышления сидящим рядом с ним трем ремонтникам -
гвардейцам старого ядерного призыва, дергавших "козлы" еще на бомбовых
реакторах...
- Стало быть, драть "козла" надо, - раздумчиво говорил Пробкин, -
будь он неладен!.. И смердючий же он, этот козел, а куда денешься?.. - Иван
Фомич хрипло, как-то пропито рассмеялся, и его плоские, словно пришлепнутые
с боков щеки с висячими, дряблыми складками заходили в тряске. Смех перешел
в надсадный кашель. Он побагровел, глаза налились кровью и подвыкатили
слегка из орбит. - Труха из его сыпется, из этого "козла", чтоб он сдох
раньше, чем родился! - Пробкин отер пухлой, сильно мор
